Lyrics of Исповедь - Ассаи

Исповедь (original)

-Здравствуй!
- Вам тоже здоровья.
Я пришёл поделиться болью.
- Что за боль у тебя?
- Острая.
Это вершина айсберга, моё прошлое.
Белое солнце, мне не снятся сны,
И та река теперь одна.
Моя семья верит в Бога,
А я будто бы сам Бог-то самое первое слово.
Я вижу людей, покинувших нас.
Они молчат, не отрывая взгляда.
Клятвы хором: "Вы потеряли веру и тот мир, сотканный Богом".
Я слышу голоса людей, они меня пугают, скажите что это?
Вот.
И я не знаю.
Луна полная, исповедь долгая.
Дни мои верёвками тёртыми.
Я хочу рассказать, открыть душу,
- Но чтобы слышать, нужно слушать.
-Я плохо понимаю Вас.
-Кто родители?
и кто открыл тебе мир, что пресытился?
-Отец тридцатых, мать Любовь,
Мать матери больна, и кровь её течёт во мне,
стирая грани в море моих видений.
А мы вдохнули прошлогодний снег.
Вниз, тихо по лестнице.
И мир казался больше, чем есть.
Фиолетовые тени, стелла памяти или мраморный бюст болезней.
Желтая краска раньше была чёрной,
А я был чистым, голосом души своей.
В ожидании, лейся вода, придёт весна и к нам, зелёными красками.
Как можно потерять веру, если не было?
-Это как стать небом, сын.
- Этот мир моим никогда не был.
И мы уплывали в леса по небу, подальше от людей.
Но мы внутри не нашли ничего, кроме детских слов.
-Произнесите молитву скорей.
И я уйду.
Холодом греет сердца трёх.
Смыты чёткие грани,
грубое сердце скребётся наружу, просит выпустить.
Внутри резали мякоть острые бритвы,
А я просил о пощаде:"Выпусти".
Смыты чёткие грани,
грубое сердце скребётся наружу, просит выпустить.
Внутри резали мякоть острые бритвы,
А я просил о пощаде:"Выпусти".
Спальный.
Аптеки провожали молодых дам.
Но мы не плавили там.
Я одиноким стать не хотел никогда.
Знаю, глупо скулить вот так, кипеть.
После храма мысли в небе:
как я мог за эти годы впитать демона-гения?
Бежать от страха, хотя бояться нужно себя,
Сгибаясь в очередях.
Поговорите со мной.
Я точно знаю, куда текут реки, но никто не верит.
Хочу писать слова только для души,
Хочу вернуть друзей и никуда не спешить.
Я предавал и был слабым,
бросал, хотел покинуть мир навсегда.
Жил под именами героев, и падал так глубоко,
и мне казалось, я там укроюсь.
Желал жён друзей, завидовал,
в мыслях убивал, проклиная мир этот.
Боль моя в этих словах.
Я никому не говорил никогда, вы первый, знайте.
Перед глазами имена, слёзы отольются.
Я бесконечно должен вам.
Он медленно встал под колокольный звон.
И я увидел слёзы отца своего.
Смыты чёткие грани,
грубое сердце скребётся наружу, просит выпустить.
Внутри резали мякоть острые бритвы,
А я просил о пощаде:"Выпусти".
Смыты чёткие грани,
грубое сердце скребётся наружу, просит выпустить.
Внутри резали мякоть острые бритвы,
А я просил о пощаде:"Выпусти".

(translation)

-Hello!
- You, too, health.
I came to share the pain.
- What kind of pain do you have?
- Sharp.
This is the tip of the iceberg, my past.
White sun, I don't dream
And that river is now alone.
My family believes in God
And I, as if God himself, is the very first word.
I see people who have left us.
They are silent, not taking their eyes off.
Oaths in chorus: "You have lost faith and that world woven by God."
I hear the voices of people, they scare me, tell me what is it?
Here.
And I don't know.
The moon is full, the confession is long.
My days are grated with ropes.
I want to tell, open my soul,
But in order to hear, you need to listen.
-I don't understand you well.
-Who are the parents?
and who opened the world to you, that you were fed up?
-Father of the thirties, mother Love,
Mother's mother is sick, and her blood flows in me,
blurring the lines in the sea of ​​my visions.
And we breathed last year's snow.
Down the stairs quietly.
And the world seemed bigger than it is.
Violet shadows, a memory stele or a marble bust of diseases.
Yellow paint used to be black
And I was pure, the voice of my soul.
In anticipation, pour water, spring will come to us, with green colors.
How can you lose faith if you didn't have it?
- It's like being heaven, son.
This world has never been mine.
And we sailed into the forests across the sky, away from people.
But inside we found nothing but children's words.
- Say a prayer quickly.
And I will leave.
Cold warms the hearts of three.
Washed away clear edges
a rough heart scratches outward, asks to be let out.
Sharp razors cut the flesh inside,
And I asked for mercy: "Let me out."
Washed away clear edges
a rough heart scratches outward, asks to be let out.
Sharp razors cut the flesh inside,
And I asked for mercy: "Let me out."
Sleeping.
Pharmacies saw off young ladies.
But we didn't melt there.
I never wanted to be lonely.
I know it's silly to whine like that, seething.
After the temple of thought in the sky:
How could I have absorbed a genius demon over the years?
Run from fear, although you need to be afraid of yourself,
Bending in lines.
Talk to me.
I know exactly where the rivers flow, but no one believes.
I want to write words only for the soul,
I want to return my friends and not rush anywhere.
I betrayed and was weak
threw, wanted to leave the world forever.
Lived under the names of heroes, and fell so deep
and it seemed to me that I would hide there.
He wanted wives of friends, envied,
in his thoughts he killed, cursing this world.
My pain is in these words.
I never told anyone, you know first.
Before the eyes of the names, tears will shed.
I owe you endlessly.
He stood up slowly to the sound of a bell.
And I saw my father's tears.
Washed away clear edges
a rough heart scratches outward, asks to be let out.
Sharp razors cut the flesh inside,
And I asked for mercy: "Let me out."
Washed away clear edges
a rough heart scratches outward, asks to be let out.
Sharp razors cut the flesh inside,
And I asked for mercy: "Let me out."