Lyrics of Случай в Сибири - Александр Башлачёв

Случай в Сибири (original)

Пока дышу, пока пою и пачкаю бумагу
Я слышу звон.
На том стою.
А там глядишь — и лягу.
Бог даст — на том и лягу.
К чему клоню?
Да так, пустяк.
Вошел и вышел случай.
Я был в Сибири.
Был в гостях.
В одной веселой куче.
Какие люди там живут!
Как хорошо мне с ними!
А он… Не помню, как зовут.
Я был не с ним.
С другими.
А он мне — пей!
— и жег вином.
— Кури!
— и мы курили.
Потом на языке одном о разном говорили.
Потом на языке родном о разном говорили.
И он сказал: — Держу пари — похожи наши лица,
Но все же, что ни говори, я — здесь, а ты — в столице.
Он говорил, трещал по шву: мол, скучно жить в Сибири.
Вот в Ленинград или в Москву…
Он показал бы большинству
И в том и в этом мире.
— А здесь чего?
Здесь только пьют.
Мечи для них бисеры.
Здесь даже бабы не дают.
Сплошной духовный неуют
Коты как кошки, серы.
— Здесь нет седла, один хомут.
Поговорить — да не с кем.
Ты зря приехал.
Не поймут.
Не то, что там — на Невском.
— Ну как тут станешь знаменит —
Мечтал он сквозь отрыжку.
Да что там у тебя звенит?
— Какая мелочишка?
Пока я все это терпел и не спускал ни слова,
Он взял гитару и запел.
Пел за Гребенщикова.
Мне было жаль себя, Сибирь, гитару и Бориса.
Тем более, что на Оби мороз всегда за тридцать.
Потом окончил и сказал, что снег считает пылью.
Я встал и песне подвязал оборванные крылья.
И спел свою, сказав себе: — Держись!
— играя кулаками.
А он сосал из меня жизнь глазами-слизняками.
Хвалил он: — Ловко врезал ты по ихней красной дате.
И начал вкручивать болты про то, что я — предатель.
Я сел, белее, чем снега.
Я сразу онемел как мел.
Мне было стыдно, что я пел.
За то, что он так понял.
Что смог дорисовать рога, что смог дорисовать рога
Он на моей иконе.
— Как трудно нам — тебе и мне — шептал он,
Жить в такой стране и при социализме.
Он истину топил в говне.
За клизмой ставил клизму.
Тяжелым запахом дыша,
Меня кусала злая вша.
Чужая тыловая вша.
Стучало в сердце.
Звон в ушах.
— Да что там у тебя звенит?
И я сказал: — Душа звенит.
Обычная душа.
— Ну ты даешь… Ну ты даешь!
Чем ей звенеть?
Ну ты даешь —
Ведь там одна утроба.
С тобой тут сам звенеть начнешь.
И я сказал: — Попробуй!
Ты не стесняйся.
Оглянись.
Такое наше дело.
Проснись.
Да хорошо встряхнись.
Да так, чтоб зазвенело.
Зачем живешь?
Не сладко жить.
И колбаса плохая.
Да разве можно не любить?
Вот эту бабу не любить, когда она такая!
Да разве ж можно не любить?
Да разве ж можно хаять?
Не говорил ему за строй.
Ведь сам я — не в строю.
Да строй — не строй.
Ты только строй.
А не умеешь строить — пой.
А не поешь — тогда не плюй.
Я — не герой.
Ты — не слепой.
Возьми страну свою.
Я первый раз сказал о том, мне было нелегко.
Но я ловил открытым ртом родное молоко.
И я припал к ее груди, я рвал зубами кольца.
Была дорожка впереди.
Звенели колокольца.
Пока пою, пока дышу, дышу и душу не душу,
В себе я многое глушу.
Чего б не смыть плевка?!
Но этого не выношу.
И не стираю.
И ношу.
И у любви своей прошу хоть каплю молока.

(translation)

While I breathe, while I sing and dirty the paper
I hear a call.
I'm standing on that.
And you look there - and I will lie down.
God willing, I will lie down on that.
What am I leaning towards?
Yes, it's rubbish.
Case entered and exited.
I was in Siberia.
Was visiting.
In one cheerful heap.
What kind of people live there!
How good I am with them!
And he... I don't remember his name.
I was not with him.
With others.
And he sing to me!
- and burned with wine.
— Kuri!
- and we smoked.
Then they spoke about different things in the same language.
Then they talked about different things in their native language.
And he said: - I bet our faces are similar,
But still, whatever you say, I am here, and you are in the capital.
He spoke, cracked at the seam: they say, it's boring to live in Siberia.
Here in Leningrad or in Moscow ...
He would show most
And in this and in this world.
- And what is here?
They only drink here.
Swords are beads for them.
They don't even give women here.
Complete spiritual turmoil
Cats are like cats, gray.
“There is no saddle here, just a collar.
Talk - but not with anyone.
You came in vain.
They won't understand.
Not like there - on Nevsky.
- Well, how will you become famous here -
He dreamed through a burp.
Yes, what is ringing for you?
- What little thing?
While I endured all this and did not utter a word,
He took the guitar and sang.
I sang for Grebenshchikov.
I felt sorry for myself, Siberia, the guitar and Boris.
Moreover, on the Ob the frost is always over thirty.
Then he finished and said that he considered snow to be dust.
I got up and tied the broken wings to the song.
And he sang his own, saying to himself: - Hold on!
- playing with fists.
And he sucked the life out of me with slug eyes.
He praised: - You deftly punched in their red date.
And he began to screw in bolts about the fact that I am a traitor.
I sat down, whiter than snow.
I immediately became numb as chalk.
I was ashamed that I sang.
For what he understood.
That I could finish the horns, that I could finish the horns
He is on my icon.
“How hard it is for us—for you and me—he whispered,
To live in such a country and under socialism.
He drowned the truth in shit.
He gave an enema after an enema.
Breathing heavy smell
I was bitten by an evil louse.
Alien rear louse.
It was beating in the heart.
Ringing in the ears.
- Yes, what is ringing there?
And I said: “The soul is ringing.
Ordinary soul.
- Well, you give ... Well, you give!
What should she call?
Wow -
After all, there is one womb.
With you, you will start ringing yourself.
And I said: - Try it!
Don't be shy.
Look around.
Such is our business.
Wake up.
Yes, shake well.
Yes, so that it rings.
Why do you live?
It's not sweet to live.
And the sausage is bad.
Is it possible not to love?
Not to love this woman when she is like this!
Yes, is it possible not to love?
Yes, is it possible to find fault?
Didn't tell him to get in line.
After all, I myself am not in the ranks.
Yes, build - don't build.
You just build.
If you don't know how to build, sing.
If you don't eat, then don't spit.
I am not a hero.
You are not blind.
Take your country.
The first time I said that, it was not easy for me.
But I caught my own milk with my open mouth.
And I fell to her chest, I tore the rings with my teeth.
There was a path ahead.
The bells rang.
While I sing, while I breathe, I breathe and my soul is not my soul,
I mute a lot in myself.
Why not wash off the spit?!
But I can't stand it.
And I don't erase.
And I wear.
And I ask my love for even a drop of milk.